Может ли приемный ребенок стать родным?
Я нередко слышал от коллег мнение о том, что приемный ребенок не может стать родным. Его будут любить, он будет принят в семье, ему подарят ласку и тепло, он будет обеспечен, воспитан и т.д. Но родным стать не сможет. Потому что родной — это от слова «род», а ребенок, рожденный от других матери и отца, к этому конкретному роду семьи усыновителей не принадлежит.
Я, если честно, никогда не понимал этой идеи. Что любопытно, особенно популярной она стала после проникновения в наше психологическое сообщество метода расстановок Хеллингера, хотя можно ли все «списать» на Хеллингера — сложный вопрос. И тем не менее, я постараюсь обосновать, почему я не считаю правильным мистифицировать род. А то, что происходит именно мистификация — вы поймете чуть позже, надеюсь.
Мне думается, что разницы между приемным ребенком и родным, по сути, нет никакой. При условии, конечно, что решение взять приемного ребенка — осознанное и искреннее желание родителей. Тогда воспитание приемных детей ничем не будет отличаться от воспитания родных. Скажем так, фактор крови — то, чему принято уделять слишком много внимания.
Большинство наших семей, увы, слишком «зациклены» на этом факторе. Если вдуматься, фактор крови дает основу для манипуляций разного рода. «Ты — наша кровь, наш сын/дочь, потому ты обязан…» — далее идет список того, что ребенок должен родителям по факту того, что ему дали жизнь. Впрочем, и дети тоже включаются в эти манипуляции, считая родителей порой обязанными им помогать до конца дней.
Приемный ребенок — тот, кто может сказать «вы мне не родные» (следствие — «я не буду вас слушать»). Именно этого и боятся мать и отец, мучаясь вопросами, например, усыновления детей, если по каким-то причинам невозможно иметь своих. Но самое интересное, что кровный ребенок тоже может сказать «вы мне ничего не должны, я не просил меня рожать». Просто кровь многим кажется достаточным основанием для предъявления собственнических амбиций и служит чем-то вроде гаранта их исполнения.
На деле же все построено в таких случаях не на крови, а на систематическом запугивании ребенка, следствием которого часто становится чувство вины. Запугать на самом деле можно эффективно как родного так и не родного, и эффект, уверяю, будет. Вопрос только — зачем?
Но и на это есть ответ: потому что у самих родителей присутствует сильный страх оказаться недостаточно аворитетными для ребенка и не смочь его контролировать. А суть — не в крови, а в контроле, страхе и чувстве вины. Сама по себе кровь, ее группа и состав никак не влияют на восприятие ребенком отношения к нему родителей. Родительское воспитание может рождать у приемных и у родных детей одни и те же эмоции. По причине отношения к детям, а не по причине состава крови.
Другая форма «зацикленности» на этом факторе — желание, чтобы отпрыск как 2 капли воды походил на мужа/жену/родственников. Но ведь это по сути не желание вырастить другого человека, а желание повторить себя (или свои чувства к женщине/мужчине), любить в ребенке себя и свои чувства, или символически «присвоить» любимого человека.
Хотя, не раз случались истории, когда мама, бывшая «без ума» от какого-то мужчины, родив от него ребенка, потом разочаровывалась в нем, а еще хуже — когда он ее бросал и/или совершал то, что в ее понимании называлось подлостью, и уже неважно, чем оно было на самом деле.
Важно то, что ребенок быстренько переставал быть таким уж любимым. И ему потом приходилось изрядную часть собственной жизни носить на своих плечах (а точнее — в душе) неосознанную месть мамы, которая родила его «не от того».
Кровный фактор многие считают обязательным для того, чтобы любить ребенка. Самой важной становится похожесть на мать и отца, и ожидания, которые на такого ребенка возлагаются. О его личности, его возможных интересах, его особенностях и непохожести на родителей, которая всегда будет в его личности, даже если он кровный — об этом никто, как правило, думать не хочет.
«Помогает» этому и наше патриархальное общество — часто полноценной семью будут считать только при наличии своих детей, то есть, способность именно физически произвести на свет человека становится основной для суждения о счастье и полноте семьи. А вот как воспитывают детей, и что из них вырастает — все это порой не учитывается.
Наличие приемных детей вместо своих, кровных, считается порой чем-то вроде инвалидности — «раз не смогли своего родить, ну ладно, хоть такого»… В результате приемный ребенок рискует стать чем-то вроде попытки компенсировать «неполноценность», а сами дети превращаются в «плохих заменителей» того, что должно быть на самом деле. И в итоге приемные дети чувствуют себя на самом деле не любимыми, но плохо понимают до поры, из-за чего.
Меж тем травмы, о которых немало пишут коллеги касательно детей из детдома, в 95% случаев происходят и с родными детьми в родных же семьях. Потому что во многом их рожают потому что «надо», «принято», «положено», а в некоторых случаях желая как бы присвоить часть мужа/жены, продолжить опять-таки себя.
И в результате этого кровный отпыск часто страдает не меньше, чем детдомовские, от недостатка внимания родителей, недостатка тактильного контакта, от недостатка безусловного принятия своей личности, не похожей на родителей, от того, что не оправдывает ожиданий, возложенных на него.
В практике я не раз сталкивался с уже взрослыми детьми, чьи родители и по сию пору не уставали попрекать их тем, что те родились «недостаточно красивыми» и «не улучшили породу». Это реальность нашей советской и постсоветской действительности, увы.
На самом же деле очень многое зависит от отношения к ребенку и от воспитания. От осознанности родителей. Если родители хотят вложиться именно в помощь другому человеку, в помощь вырасти, реализовать себя (а не ожидания родителей), хотят помочь раскрыться, хотят дать старт новой жизни — воспитание приемных детей будет таким же, каким оно будет или было бы для кровных.
Да, детдомовские дети могут оказаться более травмированными изначально, но если родители — осознанные личности, то такому ребенку будет проще справиться со своими травмами и вырастить то базовое доверие, о котором говорят все психологи.
Реальность нашей страны, в которой существует вся эта ситуация с брошенными детьми — плод неосознанного, первобытного, я бы сказал, отношения к детям. Сроки, которыми часто «давят» своих детей родители («уже 25, надо срочно рожать, а то не успеешь», «порадуй нас внуками», «продолжи род»), общество, которое пропагандирует деторождение как часть социальной полноценности, слабая просвещенность в области контрацепции порождает огромное количество брошенных детей.
А осознанных родителей очень мало. И подчас приемные дети попадают в такие же семьи, где нет достаточно осознанного к ним отношения, и где они опять-таки ставятся перед необходимостью реализовывать не себя, а ожидания родителей, и решать их проблемы — их самоутверждение за счет детей, их попытку найти смысл жизни за счет детей, получить порцию одобрения от общества (похвалу за милосердие и самоотверженность в выращивании приемных детей и т.д.)
Из этого только один вывод — нормальные, полноценные, действительно психологически адаптированные дети, развитые и здоровые могут вырасти только в семье, где родители достаточно осознанны. А приемные они или родные — не так уж важно.
Более того, так даже нельзя ставить вопрос, ведь усыновленные дети, за которых взрослые взяли ответственность — по определению родные. По факту ответственности и желанию строить отношения на всю жизнь.
Воспитание приемных детей: говорить ли усыновленному правду?
С этим вопросом тоже сталкиваются те, кто планирует усыновлять детей. Речь сейчас пойдет о тех, кто был усыовлен в младенчестве и не помнит самого факта усыновления.
Когда я читал рекомендации психологов, я поражался: большинство из них считали, что знание этой правды обязательно улучшит жизнь ребенка. Он будет знать, что принадлежит другому роду и сможет как-то с ним контактировать.
Вот только как? Особенно если этот род — в другой стране, спился, и т.д. и нужны ли такие контакты ребенку? Еще одним аргументом было то, что дети якобы будут чувствовать, что их обманывают. Я попробую порассуждать о подобных аргументах.
Кровное родство и мистификация рода
Я верю в то, что семья — это система, и что род — это особая реальность, психическая, физиологическая, культурная. Но, как мне кажется, все может быть или вместе, или никак. Разве тело человека существует без мозга? Может ли жить психика без окружающей реальности? И возможна ли культура, которая не выражена мыслями и поступками?
Теперь подумайте: если у ребенка кроме крови нет ничего, что делало бы его принадлежащим другому роду, а своей психической, культурной, эмоциональной и даже территориальной жизнью человек живет с другим родом, то по чьим правилам будет «играть» его организм в большей степени?
По тем, в которых он живет, и доказательств этому немало.
У меня был интересный пример в практике: женщина забеременела от одного мужчины, но отношения очень сильно разладились еще в самом начале беременности. А та женщина встретила другого. И он захотел принять ее вместе с будущим ребенком. Их отношения оказались прочными, девочку он удочерил, родной ее отец не стремился с ней общаться. Девочка всегда знала, что у нее есть папа. О том, что он отчим, она узнала уже позже, будучи взрослой. И это никак не изменило ее отношений с папой, которого она до сих пор считает папой.
Интересно иное. Эта девочка как 2 капли воды похожа…. на отчима. При этом, отчим и ее родной отец не похожи между собой, а мать — вообще другого типа, другой «масти». И при этом девочка похожа именно на отчима. Цветом глаз, структурой волос, чертами лица. В этом браке появился еще и общий сын, брат девочки. Он похож на папу не так разительно, как похожа неродная дочь.
Может ли кровь сама по себе существовать как отдельная реальность, влияющая на человека в большей степени, чем влияло бы окружение, психологическая обстановка там, где он живет, культурная реальность семьи, которая приняла его, традиции, обычаи, уровень развития семьи? Кровь, конечно, несет в себе какую-то особую генетическую информацию, но это может оказаться лишь каплей в том количестве факторов, могущих существенно повлиять на развитие ребенка и восприятие себя в контексте рода. Род — это ведь не только кровь и генетика. Это совокупность огромного количества факторов.
Травма брошенного ребенка
Брошенный ребенок — брошен по разным причинам. Бывает так, что мать ребенка — девушка-подросток, которая, возможно, сожалеет о сделанном, но считает, что так было лучше для всех. Известие о таких родителях не всегда травмирует ребенка, и, взрослея, он скорее всего поймет причины, по которым его родная мать так поступила.
Но совсем другое дело (и это — чаще встречается в практике усыновления), когда родители — например, алкоголики, лишенные родительских прав, или неспособны осуществлять родительские функции по иным причинам, связанным с социальной и другой неадекватностью в поведении. А в таких случаях известие о подобном родительстве часто вызывает у взрослеющих детей чувство вины, чувство, что они «не такие, как нормальные дети».
Мне доводилось сталкиваться с подобными случаями в практике. Часто дети, узнав об усыновлении, начинали стыдиться своего прошлого, о котором они даже не помнили. Но, при этом развиваясь в нормальной семье и узнав об усыновлении, дети часто начинали переживать о том, смогут ли они соответствовать своей новой семье, которую до того воспринимали как родную.
И это порождало массу неприятных эффектов — стыд, вину, о которой я уже упоминал, страх, что в них проявится что-то от настоящих родителей и тому подобное (даже если приемные родители не отзывались плохо о кровных). Порой дети испытывали и обиду на своих приемных родителей за то, что те рассказали им об усыновлении. Дети часто воспринимали это как отвержение своими приемными родителями, и никакие слова любви не были достаточно эффективными.
Чувство отвержения возникало потому, что в рассказе об усыновлении сами дети видели нежелание приемных родителей считать их до конца своими. Призывами чтить такое кровное родство можно не помочь ребенку, а наоборот, травмировать его. Ведь если вся жизнь ребенка связана с одной семьей, а ему, тем не менее, указывают на то, что есть еще и какая-то другая, с которой он связан, он чувствует себя разорванным, расщепленным.
Может ли знание о том, что у него другая кровь, как-то улучшить его жизнь? Об этом не говорит никто из психологов. И это неудивительно. Мы мало что знаем о кровных факторах. Возможно — они действительно значат что-то, и есть какие-то особые энергии рода, но взаимодействовать с ними продуктивно мы можем тогда, когда мы можем прикоснуться к истории семьи, строить отношения с ее членами, изучать родовые программы и сценарии.
Однако, такое возможно только тогда, когда ребенок в этой семье родился и имеет доступ к «родовому архиву». В случае же с усыновлением это маловероятно. И усыновленный ребенок несет в себе куда больше программ семьи усыновителей, чем кровных программ.
Даже если последние каким-то образом проявятся — корректироваться и проживаться они будут все равно в рамках новой семьи. Какой же тогда глубокий смысл говорить ребенку о том, что он вряд ли сможет когда-то изучить, и к чему он, скорее всего, не сможет в реальности прикоснуться?
Травма брошенности будет с ребенком в его бессознательном всегда. Но любой психолог скажет, что не все травмы и не всегда стоит вынимать из бессознательного. Психика человека не зря обладает защитными механизмами, порой вытесняя в подсознание то, с чем человек не может справиться. И какие-то глубинные переживания младенческого периода вполне могут с течением времени нивелироваться новым отношением к себе, которое может помочь воспитать новая семья.
Травма уйдет в глубокое прошлое и имеет все шансы не проявится в активном формате во взрослой жизни. А вот рассказом порой можно активировать эту травму, перевести ее в область осознания. И ребенок любого возраста может оказаться не готов к восприятию этой травмы.
Об эффектах такого рассказа я написал в предыдущем абзаце. Поэтому родителям стоит хорошо подумать — а готовы ли они сталкиваться с последствиями этой активированной своими же руками травмы?
Защита ребенка
Тайное становится явным — лишь красивая формулировка. На самом же деле достаточно проанализировать собственную жизнь. Все ли из того, о чем вам не хотелось бы говорить остальным, стало явным? Вряд ли. И при грамотном подходе к вопросу можно избежать любого разглашения. Для этого достаточно порой сменить место жительства или как минимум так обставить появление ребенка, например, уехав на время, чтобы у «доброжелателей» просто не было оснований для пересуд.
Да, это определенные жертвы. Но родители, которым важен их приемный ребенок, думаю, пойдут на такие жертвы, чтобы уберечь своего ребенка от лишних разговоров каких-то сторонних людей. А основывать свои признания ребенку на страхе перед каким-то потенциальным «доброжелателем» — выходит, тогда родители приемного ребенка решают свои проблемы страха, нежели думают о чувствах самого ребенка.
«Приемные дети чувствуют, что что-то не так» — это распространенное убеждение многих людей, рассуждающих об усыновлении. Да, дети чувствуют. Если сами родители постоянно думают о том, что он — «не родной», мучаются вопросами «а не расскажет ли кто?», или тем «когда рассказать?», мучаются предположениями «а не проявится ли в нем что-то такое….» и т.д.
Мне довелось знать несколько семей с усыновленными детьми. И при том, что в этих семьях были свои дети — один или два, родители приняли решение растить приемного как своего и абсолютно наравне со своими кровными детьми. Эффект вполне адекватный — ничего «такого» приемные дети не чувствуют. Потому что их родители не испытывают хронической тревоги по этому вопросу. И не стоит мистифицировать такие механизмы.
О самих родителях
Конечно, я не хочу сказать, что нет случаев, где есть смысл рассказывать ребенку правду о его усыновлении. Но все это индивидуально. Важно другое — если родители решили взять в семью приемного ребенка такого возраста, когда он легко может не помнить сам факт усыновления, то почему и зачем они так активно тревожатся о своем статусе и статусе приемного ребенка? В чем тут принципиальное отличие?
Рожая своего, родители берут 100%-ную ответственность за него. И тут они тоже берут 100%-ную ответственность за усыновленного.
И возникает вопрос — не в голове ли у самих родителей эта необходимость рассказать? Чего они сами боятся? Что ребенок не будет их достаточно любить, если они не скажут правду? Или что они сами не будут его достаточно любить, и им нужно иметь оправдание на такой случай?
Другая крайность….
Когда родители как огня боятся, что ребенок узнает правду об усыновлении. Тогда, получается, сами родители этот фактор крови сильно мистифицируют. Словно ребенок, узнав, что он не родной, тут же обесценит все то, что было для него сделано, перечеркнет всю заботу, и перестанет любить своих единственных родителей.
О чем тревожатся такие родители? Чаще всего, это подспудно переживаемая вина/стыд за то, что не смогли родить своего. Вероятно, родители в такой семье так и остались с чувством неполноценности. И внутри может быть скрытое убеждение, что ребенок, узнав о том, что он — не родной, обязательно как бы вскроет эту неполноценность, сделает ее явной как для других, так и для него, ребенка. И отвергнет родителей по причине их «неполноценности».
На самом деле это — только убеждение самих родителей и того слоя общества, который «помогал» им усвоить эту мысль. И чтобы перестать бояться разглашения, хорошо бы разобраться со своей «неполноценностью» у психолога. Потому что в противном случае ребенка придется растить в постоянном напряжении и страхе, а дети — все прекрасно чувствуют, и, как выше уже было замечено, ребенок в состоянии почувствовать, что «что-то не так», но это «не так» — исключительно состояние родителей, а не сам факт приемной семьи.
….Мне довелось работать в приюте, куда привозили брошенных детей. У нас были уже более-менее взрослые дети, от 4-5 и более лет. И они знали, что брошены. Их самой большой мечтой было иметь семью, и просто-напросто забыть о том, что было как-то не так, была брошенность, приют, и, по сути, чужие воспитатели. Им хотелось стать родными кому-то и забыть о том, что с ними произошло.
Им было не важно — родные они будут у новых папы с мамой или приемные. Им хотелось тепла, ласки, заботы и искреннего участия, им хотелось иметь людей, которые будут для них опорой, защитой и кому они смогут доверять.
Ведь семья — это те, кто нас вырастил и любил, а не те, кто просто дал биоматериал для зачатия. И все наши ошибки, травмы, проблемы, успехи и достижения зависят именно от тех, с кем мы выросли. В большей степени как минимум.
Чтобы чувствовать себя цельным, со своей семьей за плечами, ребенку нужны прежде всего мама и папа, которые не боятся жизни, такой, какая она у них получилась, а единой однозначной стратегии, когда и как говорить/не говорить — ее не существует. Существуете вы, ваша жизнь и ваш ребенок. И если в отношениях есть принятие, доверие и любовь — вы с ребенком сможете справиться с любой ситуацией и сохранить добрые чувства друг к другу навсегда.
автор: психолог Антон Несвитский
Хорошее мнение, обоснованное.
Но почему-то желание родителей просто жить без тайн, недоговорок и «скелетов в шкафу», при этом любя, доверяя и принимая ребенка таким какой он есть, не рассматривается в статье как причина отсутствия тайны усыновления для ребенка.
А ведь именно осознанные родители, для которых принять ребенка это понятно и естественно выбирают отсутствие тайны усыновления.
Вы правы, видимо эту часть нужно было отдельно разъяснить. Я скорее высказывался против той позиции, когда ребенку буквально навязывают это отсутствие тайны. Т.е. начинают рассказывать тогда, когда он не готов, когда еще маленький, в общем, в принципе не интересуясь тем, готов ли он это услышать и есть ли у него конкретно сейчас интерес к теме. А чаще бывает так, что родители скорее решают свои проблемы — им страшно и «надо рассказать», а что чувствует ребенок и нужно ли ему это вообще сейчас — не замечается.
Рассказывать на самом деле можно, и там, где (особенно) есть достаточно внятная информация о родителях — возможно и нужно. Но не делать тайну — это не значит «впаривать» знание без учета готовности ребенка — я об этом. Осознанные родители выбирают «смотреть по ситуации», контактировать с реальностью, а не строить заранее принципы «как все должно быть». И реальность может сказать как одно, так и другое. Не делать тайны — это не скрывать специально. Потому что и тут будет напряжение, которое отразится на ребенке. Но и не делать обратного — не кормить насильно информацией. Вот это я считаю осознанностью. А осознанность всегда строится на контакте с конкретной реальностью, а не на общих принципах, которые все равно невозможно приложить к любой ситуации.
Спасибо за статью, после прочтения стало легче на душе, я с вами полностью согласна, у меня приемный малыш. Читала Петрановскую и после ее пропаганды началась дипрессия. А ваше мнение мне очень помогло обрести душевное равновесие
Там как раз комментом выше — про реальность. Ребенок — ваш. И только вы можете почувствовать, что и когда говорить/не говорить. Вы — мать.Только вы и можете это решать, потому что вы ближе всего к ребенку. А реальность — она порой разное подсказывает, и дети тоже разные. Поэтому остается слушать себя, прежде всего.
Спасибо! Интересно было прочесть. Понравилась нить рассуждения, рассмотрение ситуации с разных сторон.
Хочу взять мальчика и девочку. Мальчишке 6 лет, а его сестренке 2 годика..Вот не знаю,что выбрать усыновление или приемную семью..С одной стороны думаю себе: все равно мальчишка-то понимает, что я не его мать, он ведь свою алкоголичку помнит,ему же уже 6 лет..,смысл мне от него скрывать что они приемные?Тогда и суть самого усыновления теряется..А вот если выберу форму обустройства детей — приемная семья, то дополнительное пособие и льготы для детей-это никогда лишним не будет, особенно в наше время.А вы как думаете?
Но Вы знаете, видимо человек так устроен, что всегда в детях своих хочет видеть свои черты… И я заметила, что просматривая анкеты детей — все вроде бы симпатичные, всех жаль, всех бы приголубила, обогрела, но как говорится «сердце екнуло» только тогда, когда увидела мальчика и его сестричку похожих на меня в детстве как две капли воды..Видимо все же люди притягиваются друг к другу по образу и подобию)) Я как только их увидела- сразу прикипела к ним всей душой.Их полюбила бы как своих родных..
//Вот не знаю,что выбрать усыновление или приемную семью..//
Это вряд ли имеет значение для ребенка. Он-то не будет копаться в документах. Помнит, не помнит — все равно, вы собираетесь взять его в семью и с большой вероятностью он может сам выбрать воспринимать вас как маму и называть мамой. Равно как и девочка вряд ли будет прямо сразу поднимать ваши документы и что-то там в них искать. Дети их вообще могут до 18 лет не увидеть. Кто-то обязывает вас показывать эти документы детям?
Думаю, тут лучше выбирать ту форму, которая юридически удобнее ВАМ.
Все остальное — вопросы ваших личных отношений с детьми, которые не подлежат никакому регламентированию со стороны государства.
Да, это точно.. А вот когда он подростет, например к годам 15, он может сам решить, усыновлять его или нет..Хочет он носить фамилию моей семьи или предпочитает остаться на своей..У него будет право выбора.Мне кажется, что так будет корректнее.Да и мне будет приятнее услышать от него, что он хотел бы быть усыновлен мной и носить мою фамилию, а не то, что я сама за него все решила..
В приемной семье ни о какой тайне и речи быть не может. Постоянный контроль органов опеки не оставляет ребенку иллюзий, что он родной, ему постоянно напоминают — ты приемный, ты из неблагополучной семьи, ты обязан соответствовать требованиям. Документы нужны часто, ребенок их может видеть. И на этом фоне очень трудно донести ребенку, что он действительно любим и нужен, вот такой как есть.
Понимаю вас. Именно поэтому многие отказываются от усыновления — слишком много государство вмешивается в жизнь семьи. И сейчас в России, насколько я понимаю ситуацию, с этим стало действительно хуже. Хотя знаю семьи, где органы опеки приходят, но родители как-то бережно объясняют детям, что в стране просто есть система наблюдения за семьей, и не особенно распространяются о том, почему именно к ним приходят. Это дошкольники В школе, понятно, всплывет что-то другое, так как появится больше почвы для сравнения и логика уже работает иначе, но там и возраст ребенка будет другой, и разговоры другие. Хотя, если честно, ситуацию последних лет (особенно) с усыновлением в России я считаю очень печальной. Реально при таком подходе никому не надо это будет… И дети останутся в этих казенных домах, чему, государство, вероятно будет очень радоваться, распихав их всех по кадетским корпусам и промывая мозги на тему обязательных долгов государству и ура-патриотизма…..
Спасибо, Антон! У меня двое усыновленных детей. Я взяла их в том возрасте, когда скрывать уже невозможно — в 9 и 10 лет. Они безумно гордятся тем, что я их усыновила, рассказывают об этом с восторгом на каждом шагу.Видимо, потому что я сама горжусь этим своим поступком.
Они мгновенно включились в мой «род», хотя в живых из моих предков никого уже нет, есть только портреты на стене. Знают все подробности из жизни моих предков, все семейные легенды, которые знаю я. С восторгом рассказывают о своих бабушках и прабабушках. Поскольку мой отец — ветеран ВОв, пишут о нем сочинения в школе, несут его портрет в Бессмертном полку. Они так включились в мой «род» с первых же дней, что я сама смотрела на это потрясенно и растроганно.
Надо сказать, что я могла иметь своих детей, но с молодости мечтала именно усыновить. Думала, что так добрее. И получилось в полной мере так, как я мечтала.
Еще раз, спасибо за статью. Добрая, человечная, умная статья!
Спасибо и вам за обратную связь!
Очень уважаю ваш выбор и рад, что с детьми так все складывается. Пусть на этом пути у вас и дальше будет достаточно радости и отдачи!